Отзыв из литературной газеты Пишу скупые строчки ночью темной. Так холодна предательски постель… Куда же подевалась моя скромность? Я в кружевах и шелковом «Эстель»… …Да, это очень личное: перед читателем обнажена не только душа – искренне, без лишнего кокетства и ханжества и так по-женски. Автор сборника стихов «Уроки бытия» Татьяна Маругова, признаваясь читателю в любви, предупреждает, что само слово «любимый» ещё недавно ей казалось навсегда обесцененным: «Любимый» — я чужому говорила, «Желанный» — не тому, кого ждала. Я верной быть хотела до могилы, Кому хотела – больше не жена. Откровенность героини — откровенность не беззастенчивости, а, скорее, беззащитности. И, может быть, само слово откровенность уместнее было бы заменить на откровение. Оно приходит к поэтессе, и она без оглядки делится им — с нами. Как сохранить любовь после предательства?.. Как снова поверить – разуверившись?.. Вся книга об этом: Ну кто же упрекнет меня опять, Что никому сегодня я не верю… А еще и о том, как найти в себе силы и удержать тепло внутри, чтобы в холоде не закостенеть, а, пробив заиндевевший наст, –раскрыться подснежником. И о холоде, и о разлуке, и, конечно, о подснежниках – обо всём рассказывает Татьяна Маругова в своём седьмом по счёту сборнике под названием «Уроки бытия». С уроков, которые даёт нам сама жизнь, порой так хочется улизнуть – и многие сбегают, прогуливают их, пропивают или в гордыне своей отворачиваются от Учителя. И лишь тот, кто досидит до конца, тот, кто прислушивается к Учителю и доверяет ему, — только тот сможет узнать ответы на прямые и очень хлесткие вопросы жизни: Придётся эту жизнь принять как есть, Не споря и не мучаясь вопросом: «Где правда? Где же ложь? И где же честь?» – Просеяв дни, как через сито – просо. Героиня Татьяны на уроках бытия предстает далеко не примерной ученицей, но она верит, что справится со своими страстями. В отличие от когда-то любимого, который, запутавшись в страстях, так и не смог, а может, не захотел с ними совладать. Так грех сладострастия разрушил семью героини. Но опускать руки нельзя, ведь всё это – одна череда смертных грехов: недопустимо прелюбодейство, но так же недопустимо уныние. Мне слабость женская назначена судьбой, И как ни странно, что мне блажь земная? Мне главное – победа над душой, Что хочет ада… но достигнет Рая! …Я тебя любила очень, очень… Отчего ты шепчешь: “Замолчи”? Но Татьяна не молчит. Она уверенно отвечает и Отцу Небесному, и отцу своего сына. Отвечает за каждую рифму этого сборника собственными слезами и собственным потерянным — казалось навсегда, но нет! – вновь обретенным счастьем. Пожалуй, самое самое пронзительное в книге – это обращения к сыну. На метауровне они читаются как обращение к будущему — с одной стороны, просьба не судить прошлое, каким бы оно ни было. С другой стороны – не оглядываться на него, не уподобляться жене Лота. Идти вперед, чтобы не стать соляным столбом, обернувшись на грешный город. И как, оказывается, легко идти, когда простишь. Но как это не просто – простить! А я ступаю понемногу, Всё время помню о тебе — Молюсь, смотря на небо, Богу, Чтоб не преткнуться на земле… Литературная газета №11(6590) 22.03.2017Алексей Лемаев